Автор: Leto
Пэйринг: Густав/Билл; Том/Билл
Жанр: Drama/Romance
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Говорят, любовь приносит в нашу жизнь свет и счастье, но так ли это, когда глаза, за которые пройдешь и ад и чистилище, смотрят не на тебя?

- Ты очень красивый – вдруг вырывается у меня. Ты замер у зеркала, черный карандаш едва касается кожи, приподняв бровья, ты улыбнулся и бросил взгляд на мое отражение.
- Спасибо, Гус – ты тихо хихикнул и снова начал водить черным стержнем по веку.
Этому комплименту я удивился не меньше чем сам Билл, но похоже он на это не обратил внимание, он привык к тому, что все обожают его. Да что там говорить, я сам не заметил, как пал перед его обаянием!
- Густав, все в порядке? – Билл развернулся и вот теперь в упор смотрит на меня, слова застыли где-то в горле, в глазах защипало. Охота моргнуть, что бы это наваждение исчезло и вместе с тем, так страшно, что он исчезнет.
- Гус? – он с волнением смотрит на меня и вот делает шаг на встречу. Я знаю, что нужно что-нибудь сказать, что бы он не тревожился, что бы перестать выглядеть таким идиотом, но язык будто стал каменным и я не могу оторвать взгляда от его глаз, таких красивых, ярких. Сейчас в них плескается волнение, но я помню какие они, когда он счастлив, как светится и как мне хочется раствориться в них в те секунды, я помню их и наполненными слезами, как они блестят и как много боли эти глаза могут в себя вместить. Он подошел совсем близко и вот положил руку мне плечо, он тихонечко его потряс.
- Эй, друг, что-то случилось? Ты какой-то странный. Ты же знаешь мне можно доверять – его голос такой чистый, такой завораживающий. Да я знаю, что могу тебе доверять. Могу доверить все что угодно, даже свою жизнь, но это…
я все-таки нашел в себе силы улыбнуться, прокашлявшись, я сказал:
- Билл, да все хорошо, не переживай, просто измотался.
- А… верится с трудом – он ласково улыбнулся.
- Почему?
- Ну… из нас ты всегда был самым выносливым – он тихо засмеялся – и вообще роль плаксы – моя роль! – он с наигранным возмущением посмотрел на меня, на губах играла неуверенная улыбка. Где-то в груди защемило от нежности к этому человеку, его хотелось обнять, зарыться пальцами в его мягкие, пушистые волосы и почему-то поцеловать кончик носа. Я тихо засмеялся и поднял руки в примирительном жесте:
- Все-все. Я понял, больше я на это место не претендую – глупый разговор, глупая жизнь. Все бессмысленно и пусто, и безжизненно, вот только глаза передо мной единственное, ради чего я нахожу силы бороться и жить.
Внезапно он обнял тебя, похлопал по спине, и совсем тихо на ухо сказал:
- Я знаю. Что такое тоска, Густав. Она так больно щемит сердце, что хочется кричать, бежать. Бежать далеко, не останавливаясь, бежать до тех пор, пока не упадешь замертво. Она как бездна и кажется что ты совсем один, да? Но это не так Густав. У тебя есть мы. Понимаешь?
- Да, вы есть – голос звучит так глухо и я прижимаю Билла к себе так сильно, что кажется, у него затрещали кости, но он никак на это не отреагировал, лишь продолжал что-то шептать на ухо, сжимаю ладони в кулак и вдыхаю такой пьянящий аромат его волос, тот неповторимый запах, который присущ только ему, никакие парфюмы и масла не перебьют его.
- Привет! О, простите, мы должно быть вам помешали – однако, в голосе не было ни капли сожаления. Том и Георг, смеясь, зашли в гримерку.
Но Билл не разомкнул объятия, он все также крепко обнимал меня, хотя я хотел отскочить от него в тот миг, когда дверь внезапно распахнулась, впуская в себя непрошенных гостей. В этот момент я действительно осознал, какие же Том и Билл разные.
Он не много отодвинулся от тебя и тихо спросил:
- Все хорошо? – я смог лишь кивнуть.
- А что наш малыш Густи решил покончить с собой? – издевательски спросил Том, а Георг только угодливо заржал. Я посмотрел на них, оба развязно полулежат на креслах.
- Заткнись, Том – Билл быстро подошел к нему и не сильно ударил козырек его кепки.
- Мне сниться или и впрямь наша барышня, вдруг, заделалась в мать Терезу? – он прищурил глаза, Георг хохотнул, но одного взгляда Тома хватило, что тот замолчал.
- Том - угрожающе начал Билл
- Том, тебе не надоело изображать из себя бесчувственного придурка? – слова вылетели изо рта и теперь повисли в воздухе чем-то тяжелым – это выглядит совсем не круто – добавил я, прежде чем выйти из гримерки, в которой воцарилась мертвая тишина.
Я не заметил, как оказался в комнате для репетиций. Тут стояли барабаны, они казались очень родными и в то же время чужими. Я сел на стул, палочки привычно легли в руки и я начал набивать какой-то не сложный ритм.
- Густав? – в дверном проеме показалась голова Тома, он неуверенно вошел - к тебе можно?
- Ты уже вошел – не отрываясь, сказал я.
Он смущенно кивнул и сел ну стул, взяв в руки гитару. Легонько проведя по струнам рукой, он спросил:
- Волнуешься перед концертом?
- Нет. Ты что-то хотел? – я сложил руки на груди, в комнате воцарилась уже знакомая тишина.
- Густав, мы знаем, друг друга уже уйму времени! – он взмахнул руками, словно пытаясь изобразить эту «уйму» - Ну что ты, в самом деле! Обижаешься как девчонка!
Он всегда был неловок на слова и еще более неловок, когда дело касалось извинений. Он встал, и, положив гитару на стул, обошел барабаны.
- Ну… Мы же друзья! Черт, прости – он положил руки тебе на плечи, и ты невольно сравнил это касание с касанием Билла: движения Тома были более жесткими, более неловкими и более мужскими.
- Во-первых, я не черт – сказал я, чем вызвал смешок Тома - а во-вторых… мне кажется, ты должен просить прощение у брата, а не у меня.
Я не видел его, но почему-то был уверен, что он ухмыляется.
- Это ты правильно заметил. Он Мой брат – он сделал ударение на слове «мой» - более того, он мой брат-близнец, самый близкий человек на свете, а потому не советую тебе лесть в наши отношение – в его голосе зазвучала сталь – он знает, что я его люблю, как ни кого в этой жизни и то, что я очень им дорожу, а еще он знает, что все эти приколы про девчонку всего лишь шутка. Несерьезный подкол, а еще это своеобразная традиция, которая появилась еще задолго до рождения нашей группы. Я удивлен, что ты заметил ее только сейчас – и чуть помолчав, добавил - Ты ни о чем не хочешь мне рассказать?
- Нет, не хочу. Прости, я действительно вспылил, я не должен был лесть в ваши отношения – груди все нарастало чувство вины и кажется, от стыда у меня покраснели уши.
- Да ладно чего уж там! – он хохотнул и похлопал меня по плечу. В этот момент дверь распахнулась, впуская в комнату обеспокоенного Билла, он удивленно взглянул на брата, а потом посмотрел на меня. Быстро оценив обстановку он хлопнул в ладоши и счастливо рассмеялся.
- Вы помирились!?
- Том, а мы разве ругались? – я поднял голову и посмотрел на Тома, но тот как-то заворожено смотрел на Билла.
- Конечно, Густав – тихо проговорил он.
- Ну что идем? До начала осталось пять минут. Густав ты первый, помнишь? – глаза Билла возбужденно поблескивали.
- Да, помню. Уже иду – я поднялся со стула и уже возле выхода меня нагнал голос Билла:
- Эй, Гус – я оглянулся – удачи.
Я только кивнул ему, и уже выходя, отметил злобный взгляд Тома.

***

Идя по темному коридору, уже после концерта я воссоздавал в памяти моменты с нашего шоу. Вернее не нашего, а Билла. Не на нас эти визжащие существа пришли смотреть, а на Билла. Я вспоминаю, как истово он бегал по сцене, бросая в микрофон заученные строчки. По-моему я не разу не взглянул на барабаны, мой взгляд был прикован к Биллу, впрочем, как и миллионы других, таких же, как и мой. В каждом из них читалось желание, страсть, любовь, обожание. Глаза фанатов светились бездумной пустотой, и я боялся, что однажды эта бездна затянет туда Билла. Этого хрупкого парня, очень удачливого, очень красивого и в то же время очень несчастного. Весь этот фарс, вся эта нелепая группа – она нужна ему, что бы не сломаться, он здесь, что бы доказать себе и тем завистливым бывшим одноклассником, что кроха Билл действительно чего-то стоит. Мы трое знаем это. А еще мы знаем, что он стоит не просто «чего-то», мы знаем, что за раскрашенной маской скрывается дрожащее существо, всемогущее и в то же время такое слабое.
Я сам не заметил, как подошел к номеру Билла, просто очнувшись, я обнаружил, что стою возле двери 483, символично. Сначала этот номер достался мне, но, увидев жалостливый взгляд Билла, я тут же предложил поменяться, тогда он буквально бросился мне на шею, он хлопал в ладоши, и визжал, как сказал тогда Том, совсем как девчонка.
- Ты хотел поговорить? – раздался мелодичный голос у меня за спиной. Резко развернувшись, я увидел его утопающего в цветах и тут же предложил помочь.
- Спасибо, я сам… только…эмм… достань у меня в заднем кармане ключи…ага…открой, а то я не в силах - он тихо засмеялся. Сердце бешено стучало в груди, по пальцам прошлась дрожь – а голове одна мысль «я его коснулся!»
Мы прошли в просторный номер, Билл прошел куда-то вглубь и его голос стал приглушенным.
- Слушай, там, в баре есть выпивка, налей что-нибудь себе и мне.
Не много повозившись, я зашел в другую комнату уже с двумя бокалами красного вина, даже не знаю, почему я выбрал именно его. Он удивленно посмотрел на них, но с благодарностью принял один. Мгновение – и наши пальцы соприкоснулись. Мгновение – и я, не выдержав, притянул его к себе. Мгновение – и наши лица так рядом, но мне кажется, что этого мало и я все ближе тянусь к губам, за которые я последовал бы и в ад.
- Не ломай свою жизнь, Густав – он проговорил это четко, его губы слегка касались моих. Слова отрезвили меня, и я отскочил от него словно ошпаренный.
- Густав, я готов забыть это, если ты обещаешь мне что этого не повториться – он выговаривал слова по слогам, будто я умалишенный, впрочем, я и есть умалишенный.
Я успел сказать только «извини» прежде чем выбежать из номера, и уже идя по коридору, я с удивлением отметил, что бокал все еще у меня в руках. Я, не задумываясь, опрокинул содержимое в рот.
- О-о-о… вечеринка еще не началась, а ты уже напиваешься?
- Георг, ты порой удивляешь своими интеллектуальными способностями – я не видел его, но точно знал, что голос принадлежит ему.
- Ну, так! – он обошел меня и теперь с интересом разглядывал, взяв у меня бокал, он принюхался – вино?
Я кивнул.
- Странный выбор – я только усмехнулся – знаешь, я конечно, даже не надеюсь, но мы с парнями идем в клуб, ты с нами?
Я хотел отказаться, но почему-то ляпнул «с вами». Ну что ж сказанного не воротишь и тем более после всего случившегося впору напиться. Георг что-то говорил, смеялся, хлопал меня по плечу, а я молча шел рядом с ним.
Уже сидя в темном челауте я не слыша ни оглушающую музыку, ни глупую болтовню Георга, ни визгливого смеха девчонок, опрокидывал в себя один за другим что-то обжигающее, отвратительное на вкус, но вместе с тем дарующее тепло и заполняющее звенящую пустоту внутри. Как-то внезапно бутылка окончилась, закончилась, как и первая, я, было, встал, что бы заказать другую, но Георг меня остановил, всучив мне светлое безалкогольное пиво, он снова начал что-то громко говорить, разобрать, что я был не в силах.
- Привет! – крикнул кто-то, привлекая мое внимание. Я поднял голову и увидел Их. Билл смущенно помахал рукой, а Том оглядывался по сторонам. Потом что-то сказал на ухо брату, что-то похоже очень забавное, потому что Билл звонко рассмеялся и, положив ему обе руки на плечо начал что-то говорить в ответ. Я заметил, что рука Тома как-то совсем не по-братски лежит у Билла на бедре. Отогнав нелепые мысли я глотнул еще этого, отвратительно слабого, пойла.
- Мы на секунду – крикнул Том, и парочка удалилась куда-то по своим делам. Мне захотелось расплакаться от отчаяния.
- Знаешь, они, конечно, мои друзья, я их ни за что не предам и никому не скажу о том, что знаю, но… ты не считаешь, что спать с родным братом это… - он силился подобрать слово – ну… того… не правильно?
- Они спят? – я силился придать голосу твердость.
- Ну да. Ты разве не знал? … я сам узнал об этом недавно, но Том сказал, что это у них с самого детства.
Я чувствовал, чувствовал, как мой мир разбивается. Разбивается в дребезги. Осколки больно режут мою и так пораненную душу, я не ощущаю своего тела, только пропасть, на краю которой я бродил так долго, и которая, наконец, приняла меня в свои бескрайние объятия.

***

Не помню, как я оправился от этого. Да и оправился ли я?
Я помню, как вышел тогда в туалет и увидел парня вкалывающий себе наркоту, ни капли не удивившись, я попросил продать мне дозу. После этого потянулась рутина, она засосала меня, как и та пропасть. Серые дни с редкими вспышками удовольствия от героина, на который я спустил половину того, что наработал за все года существования группы «Tokio Hotel». Я не помнил себя, не помнил группу, не помнил собственную мать, но самое главное я забыл Билла. Я окунулся в свой мир так глубоко, и месяцы прошли так незаметно и вот однажды я очнулся в луже своей блевотины, надо мною склонился тот, кого я до сих пор люблю, кого на самом деле не забыл.
Он сделал все, что надо было сделать.
Он поступил так, как поступил бы любой по настоящему верный друг. Никто не узнал о моей зависимости, все думали, что я отправился отдыхать в Альпы и там сломал ногу, а на самом деле я, умирая от ломки, лечился в США от наркозависимоти. Выйдя оттуда через месяц, я пришел обратно в свой дом уже другим человеком, сломленным, обессиленным, но по-прежнему любящим. Срок нашего контракта был уже на исходе, а, потому, отыграв в группе несколько месяцев, я ушел.
Я ушел без сожаления, без сомнений и без каких-либо упреков. Я не ненавижу Тома за то, что именно его любит Билл. Скорее желаю им счастья.
Но с тех дней в моей груди поселилось щемящее чувство, из-за которого мне порой охота выть. Билл назвал это чувство тоской, что ж пусть будет так.
Пусть будет так.
«Что тебя не убьет, сделает сильнее» - это мне сказал мой лечащий врач. Это потом я уже выяснил, что строчка принадлежит Фридриху Ницше, немецкому философу. Интересно, что он испытал, прежде чем пришел к такому выводу? Как должно быть страдал, может больше, а может и меньше чем я. Стал ли я сильнее? Пожалуй, да. Но эта, уже скорее не просто любовь, до сих пор не покинула меня.
И я уже почти без надежды надеюсь, что настанут времена, когда он будет готов принять меня с моею любовью. И мне тем более все равно, что при этом пострадает как минимум один человек.